Буса шейка. I Постать

Первой восенной холод, от каково пожолтевшы елань-та, привӧл всех птахов в кляшшой восполох дык. Все зачали ладитьса в далӧкой шлях, дык ить все имали такой сурьӧзной вобиходной зыр. Дык не лӧхко перелӧтеть буй в нескоко тышшов вестов-тех... Скоко бедных шубунков-тех шляхом ухряпаютса, скоко гинут от-по розным лучайносям, — дык вобче было про чо сурьӧзно мекать.
Сурьӧзна кляшша шубунка, како наприклад шыпуны, казы да селезни, сбиралися в шлях с казачным зыром-тем, врубившы всю азойнось перӧдней подвижки-той; дык ить боле всех галдели, кропотали да хлопотали махоньки птахи, како наприклад кулички-хряшшники, кулички-куначи, чорнозобики, чорнышы, зуйки. Вони сдамна ужо сгонодобилися стайками да перебуторивалися с водново яру на дружной по застругам-тем да челбакам с такой лихоссю, словно хто-то хурнувшы жменю агороху дык. У махоньких шубунков была така-от кляшша робота...
Лесьӧ-то стояло сиво да молкучо, дык пото чо матӧры певуны-те ужо улӧтели, не годившы холоду.

— И докудова ж ета мелкота борзитса-то! — гырчал старой Селезень, чо не дружыл ся зоить. — Дык в своӧ жа времӧ адали все улӧтим... Не врубаю, про чо тута мочно зоитьса-то.

— Ты завсӧда был легавой, дык пото те и не по дыхне зырить на чужу водню. — слекочила му евона жонка, стара Селезниха-та.

— Я был легавой? Ты просто несправна до мя, да и ничо боле дык. Мобыть, я поболе всех обхоюся, токо зыру не даю. Толку с етово мало, еси буду бегать с утра до ноче по-на яру, хайлать, мухрыжыть дружным, зудить всем дык.

Селезниха-та была не совсем ландова своим мужыком, а таперича совсем розъяростилася-то.

— Ты позырь-ка на дружных, легавень! Евон нашенски суседы, казы али лебеди, любо позырить на их. Жывут-жыруют пребасенько... Лебедь-де не хурнӧт своӧй ячее да завсӧда — впередь выводку айдат. Да, да... А те евон и до своӧй сарыне деи нету. Токо и мекаш про ся, каб набить зоб-от. Легавень, водним словом... Зырить на тя ажно постылячо!